Приди я в гости к Виктору Енину лет 30 тому назад, его замечательная байка не попала бы на страницы газеты. Сейчас время другое, по крайней мере, про партию уже позволено шутить. А рассказчик Виктор Александрович замечательный. Да и есть что рассказать из 80 прожитых лет и полувекового трудового стажа.
Как калмык с корейцем на идейной почве разошлись
– Сразу после училища плавал я мотористом на небольших японских тральщиках, деревянных «кавасачках». А двигатели на них стояли наши и назывались они «коммунистами» – видимо, по заводу-изготовителю. Однажды вернулись мы в порт поздно и забыли забункироваться (то есть взять запас солярки. – Прим. авт.), и в море, не доходя до Ламанона, заглохли. Капитаном у нас был калмык, их, калмыков, вербовали с Каспия, рыбаки они отличные. Русский язык наш капитан знал неважно и говорил с большим акцентом. А диспетчером на берегу в эту смену был кореец, который по-русски тоже разговаривал с трудом. И вот наш капитан по радио вызывает диспетчера и докладывает (с ударением на букву Т):
– Солярки неТ, «коммунисТ» не рабоТаеТ.
Он, конечно же, имел в виду двигатель, а диспетчер принял это за нападки на родную партию и грозит в ответ с точно таким же ударением на той же букве:
– Я Тебе покажу, как коммунисТов криТиковаТь! ПарТбилеТ на стол положишь!!!
К счастью, обошлось без последствий. К месту дрейфа выслали буксир, тральщик отбуксировали в порт, и после заправки он снова отправился на лов рыбы.
Коммунизм на отдельно взятом рыбокомбинате
А признаки коммунизма, который строила тогда вся страна, на Орловском рыбокомбинате были налицо. Тралили в ту пору только камбалу – её было в изобилии. В море отправлялись в четыре утра, к вечеру с полными трюмами возвращались домой. Рыбу сдавали на рыбокомбинат, где из неё делали вкусные консервы в масле и в томате. А весь прилов – кальмаров, крабов, треску – куда девать?
– На территории рыбокомбинатовского порта стоял здоровенный чугунный котёл, под которым всегда горел огонь: местные мальчишки его поддерживали, – вспоминает рассказчик. – И там варили краба. В любое время дня и ночи можно было отведать деликатеса совершенно бесплатно.
На рыболовный флот Енин пришёл 19-летним юношей, окончив в 1953 году ремесленное училище в Александровске-Сахалинском. Сразу десять молодых специалистов приплыли тогда на грузо-пассажирском пароходе «Глинка» в Углегорск, а оттуда ребят доставили на машине в Орлово.
– Посёлок был большой: своя больница, школа, сразу на въезде – клуб в бывшем японском здании. Молодёжи много, весело жили, – говорит ветеран.
Вперёд, на большой флот!
Но молодому парню было скучно тралить рыбу вдоль береговой линии – его манили дальние моря и путешествия, и вместе с другом он подался на большой флот. Доехали до Томари, недалеко от которого стоял траловый флот с новенькими судами. Туда ребята отправились пешком.
– А ходить по берегу было запрещено, – продолжает свой рассказ Енин. – Пограничная зона…
В общем, заметили их бдительные местные жители, косившие траву на сопке неподалёку, и сообщили куда следует. Прибывшие особисты обыскали парней, секретных фотоаппаратов и шпионских записей не обнаружили и повезли на допрос. Потом отпустили, конечно, с напутствием возвращаться в Орлово.
– А мы разве послушали? – улыбается мой собеседник. – В Тельновском тогда был самостоятельный порт с портпунктом в Бошняково, мой дядя там работал парторгом. И я рванул в Тельновск, где устроился мотористом на буксир.
В 1954 году углегорский, тельновский, шахтёрский, бошняковский порты и портпункт «Ударный» объединили в одно предприятие. Молодой человек получил комнату в общежитии углегорского порта, а осенью 1955-го его призвали в армию.
«Ёжик» в эфире
– Служил я на Итурупе в войсках связи, – продолжает Енин. – Места красивые, рыбные. Представляете, через нерестовую речку идёшь по мосту, берёшь шест, ставишь в воду, а он не падает: столько рыбы! Слоями шла!
Там парень и поставил перед собой цель, вернувшись на гражданку, стать радистом.
– Мне главный инженер говорит: «Сейчас буксиры наши будут ходить в дальние рейсы – в Николаевск, Находку – по нормам безопасности там обязательно требуется радист».
Первое время совмещал должности механика и радиста, позднее экстерном сдал экзамен в углегорской мореходке, а в 1961 году перевёлся на берег.
Мощные передатчики береговой радиостанции обеспечивали связь с судами, подходящими к порту под погрузку, с Сахалинским пароходством в Холмске. В том же году Енин получил разрешение на открытие своей любительской радиостанции. Позывной у начинающего радиолюбителя был UA0EV, а в эфире его прозвали «Ёжик».
Профессиональный любитель
– За эти годы я наработал полторы сотни стран, – хозяин дома раскрывает карту мира. – Был на связи с островом Кергелен (архипелаг в Индийском океане. – Прим. авт.) и с нашей антарктической станцией «Мирный».
Их дом с мощными поворотными антеннами знал, наверное, каждый житель в микрорайоне порта. На каком языке общаются между собой радиолюбители всех стран и континентов?
– Существует свой, понятный каждому радиолюбителю, жаргон, – объясняет радист. – Одни работают морзянкой, другим разрешено голосом.
– А ругательства в этом жаргоне присутствуют? – интересуюсь.
– Ни разу не слышал. Раньше за это штрафовали: за первый проступок – 25 рублей, потом – 50, а после третьего точку могли прикрыть, – говорит Виктор Александрович.
После сеанса связи радиолюбители обменивались почтовыми открытками. Наша почта доставляла эти карточки бесплатно. По-настоящему увлечённый своим делом, в середине 60-х открыл радиокружок для углегорских пацанов. Мальчишки не раз выигрывали областные соревнования, входили в сборную области и успешно выступали на республиканских.
С острова – на материк и обратно
Свой оборудованный по самую крышу антеннами и передатчиками дом десять лет назад супруги продали, когда решили переехать к дочери в Уссурийск. Но, говорит сахалинец, не сложилось у них на материке.
– По нашей грязи соскучились, – шутит супруга Роза Викторовна.
Она в это время, как настоящая хозяйка, занимается сразу всем: колдует над рассадой, готовит обед, встречает маленькую внучку Викторию – ей всего второй годик пошёл.
– Имя какое, победное, – отмечаю я, здороваясь с малышкой.
– А у нас и дед Виктор, и я Викторовна, вся семья такая, – отшучивается бабушка.
Вместе супруги уже 46 лет, дело к золотому юбилею идёт. За эти годы семья разрослась: трое детей, внуки и правнуки подрастают.
– Я сюда приехал из Уссурийска – внук в Южном в первый класс пошёл, да надо было памятник матери подновить, – продолжает Виктор Александрович. – В порту меня встретили – так родные не встречают!.. Прямо до слёз растрогался. Жене говорю в аэропорту: «Поехали домой!» Она отвечает: «Поехали». Думает, я про Уссурийск. Уточняю: «В Углегорск». А она, с готовностью такой: «Поехали!»
– В общем, тоска замучила, – подсказываю.
– Не то слово, – машет рукой Енин.
Да и как иначе: вся жизнь на Сахалине прошла. И вернулись они обратно к родным берегам.
Не орлы
– Виктор Александрович, говорят, вы участвовали в эвакуации команды знаменитого «филиппинца»?
– Было дело, – отвечает он.
Осенью 1976 года сухогруз Sun Eagle («Солнечный орёл») стоял в шахтёрском порту под погрузкой угля. Должен был взять на борт четыре тысячи тонн, но успел принять только десятую часть, как его сорвало с якорей и понесло.
– Была первая декада ноября, погода прескверная: дождь сменился мокрым снегом, море штормит что есть мочи, – рассказывает ветеран.
Когда судно понесло, двигатель сместился от удара о дно, так что управлять движением сухогруза не было никакой возможности. Он подавал сигналы SOS, которые принял диспетчер углегорского порта. Зона пограничная, корабль иностранный, поэтому на место сразу прибыл наряд пограничников. Служебному УАЗику радиослужбы было приказано держать севшее на мель судно в поле зрения всю ночь и сообщать диспетчеру, если что. К утру погода восстановилась: выглянуло солнце, на море – тихая рябь.
Команда Sun Eagle покидала судно на вельботе, но из-за отлива близко подойти к берегу лодка не могла.
– Болотные сапоги были только у меня, – продолжает рассказчик. – Кормилкин (в то время начальник порта. – Прим. авт.) мне говорит: «Ну что, Витя, придётся тебе таскать этих филиппинцев».
Так всю команду – 24 человека – и перетаскал на себе от лодки до берега. Хорошо ещё, что нация не крупная, да и одеты были легко, некоторые в одних рубашках.
– Принёс последнего, сел на камень, выливаю воду из сапог, а один мне сигарету протягивает. Я ему – «Ноу смокинг». А Кормилкин говорит: «Возьми, Витя, хоть из уважения». «Леонид Константинович, – отвечаю, – они столько рома с собой вынесли, хоть бы кто угостил».
Пожадничали филиппинцы. Команду увезли в шахтёрский интерклуб, и спасательная операция на этом благополучно завершилась. Повреждённый корабль обследовали и разрешили снять с него всё полезное. В радиослужбу тоже перепала кое-какая аппаратура.
Смекалка – и никакого хай-тека
Кстати, про выброшенные корабли у берегов Сахалина пишет и наш земляк, ныне президент сахалинского землячества в Москве Анатолий Косенко.
«В газете «Труд» (название «Углегорских новостей» до 1 мая 1963 г. – Прим. авт.) опубликовали статью «Штормовое предупреждение» о затонувших у берегов Сахалина иностранных судах. Она о том, что японцы пригоняют старые суда к нашему острову, выбрасывают на мели, потом покидают их как «потерпевшие кораблекрушение» и сматывают удочки на свои острова, где получают огромные страховки за потерю судов.
Доказать, что «химичат», невозможно. В итоге у наших берегов полно уже таких ржавеющих посудин с текущим из танков мазутом. Газетчики бьют в набат: «Загрязняются нефтепродуктами места рыбных промыслов страны! Рыба – наше богатство! Без неё Сахалин – не Сахалин!..»
…Образовалась комиссия во главе с зампредсовмина Гейдаром Алиевым для изучения ситуации со злополучными судами. Комиссия (без Алиева, конечно) выехала к местам гибели морских судов и обследовала их. На судах «Вакао Мару» и «Такэо Мару» (затонул в 1979) вскрыли танки с мазутом, после чего его, всплывающий на поверхность из заполненных водой трюмов, подожгли. В течение нескольких дней суда пылали как факелы на траверзе Шахтёрска и Углегорска.
Каких только решений – сложных и дорогих – не предлагалось на комиссии для удаления мазута из ржавевших на затонувших судах танков! А нашёлся мужик, который просверлил днища трюмов, пробился к топливным танкам и поджёг всплывающий оттуда вовнутрь трюмов мазут… Никаких высоких технологий. Этот способ удаления мазута и утвердила в итоге комиссия, направив своё заключение Совету Министров СССР».
Я уточнила у Виктора Александровича, знает ли он про такие случаи. Ответ отрицательный. Хотя:
– Суда, на которых плавали японцы, действительно в основном были очень старыми, – добавил Енин.
А сухогруз Sun Eagle давно превратился в местную достопримечательность. В этом году будет 40 лет, как он навечно прописался у берегов Углегорска.
Елена Баева
