Проходя мимо трёхэтажки вблизи автобусной остановки, никто специально не останавливается для того, чтобы детально рассмотреть заколоченные оконные проёмы на первом этаже обветшалого дома. Да и стоит ли в суете будней обращать внимание на такие пустяки, как потемневшие за годы доски да вбитые в них ржавые гвозди? Конечно, нет. Только если заинтересоваться судьбами людей, живших здесь когда-то, то пройти мимо забитых окон равнодушно не сможешь. В первой квартире этого дома жили Савельевы. Иван Никифорович и Злата Львовна приехали на Сахалин в 53-м году по вербовке, квартиру получили от хлебокомбината. В ней прожили пятьдесят лет.
На пятьдесят первом у хозяина случился инсульт, вследствие чего наступили паралич и инвалидность. Три года Иван Никифорович пролежал, прикованный к постели. Когда умер, Злата Львовна выходить из дому практически перестала. Соседи по подъезду помогали Савельевой как могли: покупали продукты, вызывали врача на дом. Но ненамного она пережила своего супруга, всего на два месяца.
Напротив лестницы, в квартире под номером два, много лет жил Константин Захаров – шахтёр, бригадир, трудяга. Только в личной жизни не везло беззлобному мужичку. Первая жена ушла от него ещё в молодости. Вторая вскоре после родов отдала богу душу. Сына сам растил, а отпрыск – будто от другого древа: разнузданный, гулящий, пьющий. Все родительские сбережения спустил. Когда отец постарел, сын совсем озверел: последнее отбирал – пенсию. Пришибли сынка чумового в драке, да, говорят, поделом окаянному.
Другое дело – Бориса Федотова из третьей квартиры жалко. Их у матери сыновей-то двое было – Борис и Игорь. Отец их, заядлый охотник, сгинул в тайге. Может, зверь напал, или дружки-товарищи его сгубили, неизвестно. Не стало человека, и всё тут. Одна Федотова ребят поднимала, смирилась с судьбой, хоть и тужила сильно по мужу, но было ради кого жить. Да только, когда в девяностом году утонул младшенький сынок Игорёк тринадцати лет от роду, с психическим расстройством положили её в больницу. Потом выписали, и вроде полегчало. Время спустя опять обострение: одевается и к морю идёт, Игорёшку зовёт. Ждёт–пождёт, да не дождётся, рвётся в тайгу мужа искать, и так часто бывало…
Двадцать лет за мамой следом Борис ходил, уж и женат был, а её не оставлял без внимания до самой смерти. Потом квартиру материнскую Федотов дочке своей отписал, но она жить здесь не стала, перебралась на материк – счастья искать. Опустело отцовское сердце, разбились надежды, а расколоченные местными хулиганами окна трёх соседствующих квартир коммунальщики в скором времени забили досками. Только одно окно, выходящее во внутренний двор, осталось не закрыто деревом и паклей. Через его стёкла видны занавески, смутные очертания мебели и стен. Конечно, всё покрыто пылью…
Истории жизни сахалинцев в этом рассказе придуманы. Имена героев вымышлены. Но серо-чёрные заколоченные окна в домах наших городов и сёл, действительно, страшат и пугают своим запустением, отрешённостью и какой-то безысходностью.
ИРИНА ЛЫСОВА
