Ни к кому смерть не приходит вовремя. Она врывается нагло и не спросясь, перечёркивает планы на завтрашний день, стирает всё то, чем живёшь сегодня, вымарывает человека из дня прошлого. Смерть – это всегда трагедия. Всегда – недопетая песня, недосказанный шёпот любви, не поправленное материнской рукой детское одеяло… Никогда. Ни к кому. Смерть. Не приходит. Вовремя. Страшные кадры видео, присланного из моего дома. Мёртвые люди лежат вповалку на сиденьях автобуса, правый борт превращён в уродливое решето, кровь, целые реки крови, смешавшейся со стеклянным крошевом, залившей ступени, окрасившей снег, истоптанный в мокрую кашу фантастическим грязно-розовым цветом… Страшные цифры: 13 убитых и 15 раненых. Но пугают не цифры, в книгу скорби Донбасса давно вписаны сотни имён. Страшно то, что люди погибли. Сколь бы ни были велики цифры – это просто статистика, немая и равнодушная. Какие цифры способны выразить боль от утраты близкого человека? Как арифметика может суммировать слёзы детей, рыдающих над материнским гробом?
Я много раз ездил в этом автобусе. Помню, какая на ощупь обивка сидений, помню картинки у лобового стекла, помню в лицо всех волновахских водителей, с которыми ездил в Донецк и обратно, в том числе и на автобусе Донецк–Златоустовка. Я помню время, когда в Волновахе не было блокпоста, а был простой пост ГАИ, без бетонных блоков и мин на обочинах. Я помню время, когда войны на Донбассе не было.
ЧЕРЕЗ БЛОКПОСТЫ
С началом войны, лицемерно именуемой киевскими политиками «антитеррористической операцией», транспортное сообщение с Донецком стало прерывистым и ненадёжным. Украинская авиация разбомбила донецкий аэропорт, значимые железнодорожные узлы были взорваны, автотрассы закрыты военными блокпостами. В Донецк без особой необходимости не ездили. Проходить досмотр на постах – неприятно и небезопасно.
В мае 2014-го возле Бугаса украинский военный застрелил 23-летнюю девушку, спустя пару недель на этом же блокпосту солдат выстрелил в спину жителю Мариуполя, ехавшему на мотороллере. Парня прооперировали в Волновахской ЦРБ, удалили ему часть кишечника. Сегодня в Донецк, где, невзирая ни на какие мирные соглашения, ежедневно рвутся снаряды, разрушая дома и унося жизни мирных жителей, едут отчаянные единицы.
ПЕНСИОННЫЙ ТУР
В ноябре 2014-го президент Украины Пётр Порошенко отменил выплату пенсий и пособий на территориях, контролируемых ополченцами, хладнокровно лишая тысячи людей источника пропитания. Как бы объясняя, Порошенко на пресс-конференции в Одессе заявил: «Потому, что у нас работа будет, а у них нет. У нас пенсии будут, а у них нет. У нас дети пойдут в школы и садики, а у них они будут сидеть в подвалах… И так, именно так, мы выиграем эту войну».
В таких условиях многие пожилые люди вынуждены выезжать в разные украинские города, чтобы получить пенсию, снять в банкомате деньги или расплатиться по карточке за продукты. Моя знакомая дончанка, из-за проблем со здоровьем ограниченная в передвижении, позвонила в Киев, в дирекцию Укрпочты с вопросом: «Когда будут платить пенсию?». Ей ответили: «Когда война кончится». – «А когда же она кончится?» – «А вы что, собираетесь до этого времени дожить?» – изумились в Киеве.
Большая часть людей, находившихся в том злополучном автобусе 13-го января,– пенсионеры. Волноваха – ближайший к Донецку город на украинской территории, куда можно поехать за пенсией или пособием. Эти поездки получили название «пенсионные туры». Приехавшие с утра в Волноваху люди к двум часам дня поспешили закончить свои дела, чтобы засветло вернуться в Донецк. Многим ещё предстояло с пересадками добираться до Макеевки, Горловки, Шахтёрска (в Донецкой области есть свой Шахтёрск и свой Углегорск).
Автобус, идущий в Донецк, часто берёт стоящих пассажиров до Бугаса, небольшого греческого села в пяти минутах езды от Волновахи. В этот раз ЗАЗ набит был так, что пассажиры стояли на ступеньках у входа. В 14.25 автобус остановился на украинском блокпосту, в очередь на досмотр. Ничто не предвещало беды, как вдруг прогремел страшный взрыв, и рой смертоносных железных кусочков пронзил тонкие стены маршрутки, погружая запертых в ней пассажиров в пучину адского страха и боли. Люди кричали, просили о помощи, пытались открыть заклинившие двери, чтобы выбраться из автобуса. Десять пассажиров погибли на месте. Ещё восемнадцать получили ранения, трое из них скончались в больнице.
Я – ВОЛНОВАХА…
Украина отреагировала на трагедию в Волновахе так оперативно и с таким размахом, будто готовилась к ней заранее. Президент Порошенко объявил очередную волну мобилизации в украинскую армию, в двухсотый раз обругал Россию и уехал во Францию поскорбеть над погибшими журналистами из «Шарли». Журналисты-таки довели до кипения радикально настроенных мусульман своими, без преувеличения, гнусными карикатурами. В городах Украины прошли митинги соболезнования, был объявлен день траура. Первый раз! Первый раз за все месяцы уничтожения мирных жителей на востоке страны погибшие удостоились минуты молчания в Киеве.
Депутаты Верховной Рады, подражая флешмобу «Je suis Charlie», вышли в зал заседаний с плакатами «Я – Волноваха». Было мерзко смотреть, как эти «избранники», на чьей совести сотни смертей, лицемерно оплакивают убитых, называясь именем города, где я родился и вырос. Города, который сейчас контролируют батальоны украинских наёмников. Города, где, прячась, как за живой щит, за многоэтажный микрорайон и больницу, стоят две батареи «Градов» и поливают пылающей смертью позиции ополченцев, не опасаясь возмездия.
КТО ВИНОВАТ?
Каждый видит в причинах случившегося то, во что сам он верит. Жители подконтрольных украинским СМИ территорий, без сомнений, глотающие любого сорта враньё, льющееся с их телеэкранов, верят, будто донецкое ополчение само подрывает дома в Донецке и убивает дончан, чтобы опорочить светлое имя украинской армии. Они ни на секунду не сомневаются: это сепаратисты обстреляли блокпост, наплевав на людские жертвы. Они верят, действительно верят, что против сил Украины воюет чеченская армия, чуть разбавленная местным криминалитетом.
Не верят в это лишь те, кто сам побывал на Донбассе и увидел всё своими глазами. Когда двоих моих товарищей в июне захватили на блокпосту в районе донецкого аэропорта, перед тем, как отвезти их на пытки, один из солдат откровенничал: «Мы думали, что едем сюда воевать с русской армией. А приходится воевать с мирным населением». Кстати, не надо думать, будто все украинские солдаты – конченые мерзавцы. Именно украинские пограничники 13-го января в Волновахе помогали раненым выбраться из расстрелянного автобуса и оказывали первую помощь. «Человек» – это понятие, не зависящее от страны и от национальности.
ПРАВДА РАЗРУШИТ ВСЁ
На войне нет правых и виноватых, нет плохих и хороших, есть только свои и чужие. Поэтому нельзя отметать вероятность того, что пассажиры маршрутки погибли от рук ополченцев. Ведь любая война от пещерных боёв на дубинах и до современных баталий с использованием компьютеров и спутниковой разведки – это огромный бардак, путаница и неразбериха.
Но для меня чужие на этой войне – украинские солдаты, под угрозой военного трибунала, ради наживы или во имя внушённых кем-то убеждений пришедшие убивать жителей взбунтовавшегося востока. И я не верю, что ополченцы станут стрелять по своим. Я не эксперт в баллистике и не очевидец обстрела, я не могу судить о том, что именно произошло в тот день на блокпосту. А мою веру, как говорится, к делу не подошьёшь. Однако существуют вопросы, которые может задать любой здравомыслящий человек, но пока на них нет ответа.
Почему видеозапись на блокпосту велась только с одной камеры наблюдения, неужели сотрудники ГИБДД, которым изначально принадлежал этот пост, следили только за северным направлением трассы? И если есть ещё одна видеозапись, то где она? Если рядом с автобусом разорвался реактивный снаряд, то где его хвостовая часть? Почему осколки от «Града», известного своей разрушительной силой, не смогли прошить насквозь автобус и не зацепили стоящих рядом машин? И на самом ли деле, как сказал украинский военный, минное поле находится на большом расстоянии от блокпоста, а таблички «Стой! Мины!» вдоль обочины стоят «просто чтобы люди не выходили курить»? Почему украинская прокуратура не позволила следователю ДНР участвовать в расследовании, а российских экспертов не допустила даже к осмотру места происшествия?
Наконец, если обстрел, по официальной украинской версии, вёлся с востока, а по версии ОБСЕ – с северо-востока, почему земля из воронок, запечатлённых на видео, выброшена так, будто снаряды летели от Волновахи? И куда в тот день так обильно стреляли волновахские «Грады», канонаду которых слышали все жители города? Информация для размышления: у систем залпового огня есть как максимальная, так и минимальная дистанция, ближе которой они не способны вести огонь. Та модификация «Града», которая состоит на вооружении украинской армии, имеет «слепую зону» всего полтора километра. Расстояние от расположения залповых батарей до блокпоста около 3 километров.
Все эти вопросы скорее всего так и останутся без ответа, как без ответа остались вопросы, касающиеся малазийского Боинга, сбитого над Донецком. Потому что в том катастрофически больном государстве, которым стала Украина после переворота, государстве, построенном на предательстве, лжи и обмане, правда способна разрушить всё.
ЮРИЙ БУРЧЕВСКИЙ
