Накануне Нового года мы побеседовали с мэром Углегорского городского округа Сергеем Дорощуком. Самые интересные моменты интервью — приводим ниже.
— Сергей Васильевич, ежегодная пресс-конференция Путина в этом году началась с вопроса, каким был 2020-й: хорошим или плохим. Как на него ответите вы?
— Каждый год — всегда разный. Один приносит больше радости, другой — больше забот. Как управленец всегда сужу по расходной части районного бюджета. В этом году казна муниципалитета составила 4 млрд 800 тыс. рублей. В районе построили три дома, это 94 квартиры. Благоустроили 32 двора — даже больше, чем в 2019-м. Отремонтировали 26 фасадов. В целом для нас неплохо.
— В 2021-м, как известно, жить придётся скромнее. Значит ли это, что о благоустройстве придётся забыть?
— Наш бюджет следующего года — 2 млрд 986 млн рублей. Экономить придётся абсолютно всем. И уже сейчас надо готовиться к тому, что будет нелегко. Тем не менее даже в непростом с экономической точки зрения 2021-м мы сохраним 37 муниципальных программ. Например, это бесплатное питание для школьников всех классов. По благоустройству — доделаем начатое. Понятно, будет оно уже не таким ёмким.
— Озвученный бюджет — цифра ведь не окончательная. В течение года будет корректироваться. Основная надежда — на поправки областного бюджета?
— Конечно. Однако нам давно пора учиться жить по средствам. К 2023 году объём нефтедобычи на Сахалине по прогнозам сократится на четверть. Это основной источник поступлений в региональную казну, уже из неё деньги идут в муниципалитеты. Сократится в разы казна области — будет меньше денег у муниципалитетов. Сейчас 80 % наших денег — это областная дотация. Зарабатывать самостоятельно Углегорский район может двумя способами: это доходы от аренды земли и налоговые поступления. Всё. Четыре года назад район зарабатывал в год около 300 млн рублей. В 2020-м — 700. Это хорошо, но мало, чтобы сделать район более комфортным. Если мы хотим жить лучше, надо не рассчитывать всё время на помощь извне, а стараться самим. Открывать новые производства, развивать существующие.
— В районе 13 населённых пунктов. Жизнь в сёлах — по ощущениям, она просто поддерживается. А вот основное внимание уделяется Углегорску и Шахтёрску. Что будет с сёлами дальше, особенно в условиях тотальной экономии?
— Местам, где живёт основной процент населения, всегда больше внимания. Это закон жизни. В 80-е годы население района составляло 46 тыс. человек. Сегодня — 17,5 тыс., из них около 9 тыс. живут в райцентре и 7 тыс. в соседнем Шахтёрске.
У каждого населённого пункта есть своя миссия. Почти у всех наших сёл — она была. Например, Поречье. Когда-то там был совхоз, село жило и развивалось. В 90-е совхоз растащили, а люди остались. Вот и выходит: село есть, но его жизнь ничем не подкреплена. По сути, Поречье свою миссию выполнило.
— То есть у забвения всегда есть имя? Конкретный человек, который в своё время сделал что-то не так?
— Есть поступки определённых людей в определённое время. Я говорил об этом. Но судьбу целого населённого пункта не решает кто-то один. У нас почему-то принято во всём искать виноватых. Чаще всего это государство, власть. Но ведь государство — это и есть мы, живущие в этой стране. Очень надеюсь, наши люди когда-нибудь поймут, что их собственная жизнь, как и жизнь этого района, этой области, этого государства — в их собственных руках.
— Даже при большом желании без поддержки государства село из забвения не вытащить. Никаких рук не хватит.
— В сёлах традиционно занимаются сельским хозяйством. Это дело, которое актуально всегда. Главное, должно быть желание им заниматься. Муниципалитет не может организовать производство, у него нет таких функций. Мы можем только посодействовать: отвести землю, помочь с оформлением документов, выделить субсидию на развитие, в конце концов. Всё остальное должен сделать человек или бизнес, которые заинтересованы в селе. Только так жизнь туда и вернётся.
— Для сёл это единственная перспектива?
— По сути, да. Уже два года мы обследуем жилфонд района. По опыту знаю, что конечные цифры аварийных квадратных метров будут огромными. Например, почти все дома в Никольском и Краснополье подлежат переселению. Однако строить новое жильё в небольших сёлах, где нет производства, — такой вариант мы не рассматриваем. Дома ведь надо не только построить, но ещё и содержать их со всей сопутствующей инфраструктурой. А в условиях сокращающегося бюджета это неразумно. Всё равно что размазывать 30 граммов масла по огромному ломтю хлеба. Никого не накормишь.
Поэтому в администрации мы приняли решение: жильё будем строить только в Углегорске и Шахтёрске. Так решим сразу две задачи. Первая: люди переедут в более благоустроенные населённые пункты. Второе: муниципалитет не будет тратить деньги на то, что и так умирает.
— Переехать можно будет в Углегорск и Шахтёрск?
— Да, в долгосрочной перспективе я это вижу так. Повторю: у нас нет и не предвидится средств на содержание всей существующей инфраструктуры. Выход один: по максимуму собрать людей в Углегорске и Шахтёрске. За имеющиеся деньги получится лучше следить за этими населёнными пунктами.
— Вы сказали о долгосрочной перспективе. Поскольку жизнь района полностью завязана на угле, вопрос такой: надолго ли хватит его запасов?
— Угольная промышленность составляет 98 % нашей экономики. Если сейчас у района забрать основной ресурс (а именно этим уголь для нас и является), жизнь здесь очень скоро остановится. В угольной отрасли занято почти 60 % трудоспособного населения. Ещё 30 % — это бюджетники различных уровней. Цифры говорят сами за себя.
Сейчас уголь в районе добывают только открытым способом. Основной объём — на Солнцевском разрезе. По подсчётам, запасов там хватит примерно на 50 лет. В два раза больше запасов — на глубине, добыть его можно только шахтовым способом. Он намного затратнее, чем открытая добыча. Но главное — этот ресурс у нас есть.
— О разрезе. Многие опасаются, что скоро он доберётся до Углегорска, стерев со своего пути Никольское и Ольховку. Так куда же он движется?
— В сторону Никольского. По всем нормам его разработка должна остановиться в 500 метрах от села.
— Жители давно жалуются на невозможное соседство, особенно когда на разрезе проводят взрывные работы.
— Люди неоднократно обращались ко мне с такой проблемой. И я им каждый раз объясняю, что муниципалитет в этом вопросе бессилен. Деятельность разрезов регулирует федеральное законодательство. По его требованиям уровень шума и пыли, которые производит разрез, — в допустимых пределах. Это подтверждают результаты неоднократных проверок природоохранной прокуратуры, Ростехнадзора и других ведомств, проведённых по обращениям муниципалитета. Напомню, почти весь жилфонд села после обследования признан аварийным. Мы будем предлагать людям квартиры в Углегорске и Шахтёрске.
— Сейчас активно обсуждают стройку ближайших лет — 23-километровый угольный конвейер. Как думаете, после его запуска перевозка угля КамАЗами останется в прошлом?
— Думаю, этот способ перевозки угля сохранится. По крайней мере, первое время после запуска конвейера. Хотя, возможно, автомобильная перевозка будет всегда существовать параллельно с конвейером. Ведь объём добычи будет увеличиваться.
— На недавней сессии Собрания углегорские депутаты обсуждали возможность создать в районе приют для бездомных животных. Это реальная идея?
— Как и во многих муниципалитетах, у нас большая проблема с бесхозными собаками. Кому-то из-за них страшно ходить по улицам. Кому-то их жаль. И те и другие постоянно просят меня решить эту проблему. Одни — чтобы на улицах было безопасно, другие — чтобы у животных был шанс на жизнь.
Но что делать, если для регулирования численности бездомных животных область выделяет муниципалитету всего порядка 1 миллиона в год? Для создания приюта этого недостаточно. Мы посчитали: чтобы его организовать, надо 18–20 миллионов. Если жители соберут эту сумму (и физические лица, и предприниматели), приют будет. Собирать деньги придётся каждый год.
— Каждый год по 20 миллионов?
— Со временем затраты на приют уменьшатся, когда его жизнь пойдёт по накатанной. Но первое время они будут большими. Это и организация процесса, и зарплаты тех, кто станет работать в приюте, и затраты на стерилизацию и содержание собак. Их в населённых пунктах множество. Животных, по идее, надо отлавливать, стерилизовать и помещать в приют до конца жизни. Естественно, при этом каждая собака из приюта сможет стать домашней.
— Наверняка общество снова разделится: кто-то согласится пожертвовать на приют, кто-то будет против него.
— Думаю, проведём опрос и будем ориентироваться на мнение большинства. Проблема есть, решать её надо законным и гуманным способом. Ещё раз повторю: если приют будет, возвращать животных на улицу после стерилизации мы не планируем.
— Почти весь год вы не проводили приёмы граждан. Как узнаёте о проблемах, которые волнуют людей?
— Коронавирус во многом перевернул привычную жизнь с ног на голову. Но общение с жителями продолжается. Проводим прямые телефонные линии, принимаем обращения через интернет.
— С прошлого года обращения к чиновникам через социальные сети приравняли к официальным. Как считаете, в 2020-м они для сахалинского чиновника — зло?
— В день мне присылают порядка 5 обращений. Одни вопросы помогают лучше понять проблемы и помочь. С другой стороны, часто поступает и неконструктивная критика. Общение через соцсети некоторые воспринимают как способ избавиться от собственного негатива. Почему-то такие люди считают, что лучший способ для этого — мой личный аккаунт. С такими проявлениями приходится мириться.
— Жизнь в следующем году — какой она будет, как думаете?
— Другой. Новой. Уверен, мы все надеемся, что в 2021-м мир избавится от вируса, который фактически определял нашу жизнь весь этот год. Знаю, многим в этом году пришлось нелегко. Но искренне надеюсь, что у каждого всё-таки нашлись поводы для радости, улыбок и гордости. А ещё — для надежды. Пусть они обязательно будут и в следующем, 2021 году.
В канун Нового года желаю каждому жителю Углегорского района в первую очередь крепкого здоровья, взаимопонимания и теплоты в семье, уверенности в том, что лучшее — впереди.
С наступающим Новым годом, друзья! Пусть он будет счастливым! Для каждого из нас.
— Спасибо за интервью. С наступающим!
Беседовала Алина Голоскок
Фото Сергея Красноухова
